Только-только минули новогодние праздники, как в зону СВО от волонтёрского штаба «Наши для Наших» ушли две машины с гуманитарной помощью для бойцов и мирных граждан. На одной из них с Анатолием Пудовым и Андреем Кравченко в очередной поездке в ЛНР и ДНР побывал наш журналист Михаил Калинин. Читайте его новый донбасский репортаж.

Под шум колёс

Для Анатолия и Андрея это не первая поездка на СВО, и им есть что вспомнить.

– А помнишь, как мы чуть было на минное поле не заехали? – спрашивает Толя у Андрея.

– Ну да. Солдатик нас вовремя остановил, – кивает тот. 

Этих «а помнишь…» за пять с половиной суток поездки было много. И не только их. Кажется, у Пудова на любую тему есть анекдоты. Порой очень перчёные. Колёса всё крутятся и крутятся, анекдоты всё сыплются и сыплются. А ещё разные смешные и не очень истории. Даже для библиотеки среди них нашлось место.

– Пришёл я как-то с кумом-сантехником в библиотеку на лекцию. А он в библиотеке лет, наверное, двадцать не был. Сидим, слушаем, интересно. И тут куму жена звонит. 

– Вася, ты где?

– Э-э-э… В библиотеке я…

В телефоне долгая пауза и, наконец, подозрительное:

– Вы что, опять пьёте?

Разговор о времени

За этими разговорами время летит незаметно, как и дорожные вёрсты. За спиной остались Пермь, Ижевск, Казань, Тамбов, Воронеж…

В Татарии нас встречает мощный атмосферный фронт со снежным бураном, на Тамбовщине – серая слякотная оттепель с дождём, а за Воронежем – абсолютное бесснежье с новогодними расцвеченными ёлочками у домов. Для нас, уральцев, видеть Новый год без снега – это что-то изначально неправильное, и мы, глядя на жирные воронежские чернозёмы, всё время удивляемся: «Мужики, сейчас на календаре точно январь?»

О времени мы вспоминали не раз. Самый молодой член нашей команды Пудов, и тот в возрасте 50+, рассказывает очередную историю:

– Собрались в Перми на вечер выпускников. Сидим в кафе, отстающих ждём, а ко мне то одна какая-то бабушка подойдёт по плечу погладит, то другая… Думаю, кто такие? А потом до меня доходит: «Ба-а-а, да это же мои одноклассницы!»

«Бесам Рождество не праздник»

Байки эти прерывает телефонный звонок. Звонит Николай Подшивалов, который уже разгрузил гуманитарку в районе Северодонецка и возвращается домой. Его машина уже 28-я от штаба Марины Дроздовой, наша – 29-я.

– Мужики, за «ленточкой» в эти дни что-то особенно горячо. Так что аккуратней там, – советует он. – Ночью не ездите. «Бабы Яги» летают. 

– Из-за Рождества, видимо, разбуянились? – предполагаем мы.

– Наверное, – отвечает Николай. – Бесам Рождество не праздник…

На путях-дорогах

Былины, сказки, были, небывальщины – всё перемешалось на путях-дорогах. В донецком небе опасные коптеры «Баба Яга» летают, на Рязанщине автозаправки под названием «Змей Горыныч» в свои сети заманивают, а в кафешке возле Тамбова нам предлагают «Тамбовский суп».

– Из тамбовского волка, что ли, его приготовили? – в привычном стиле в лоб спрашивает Пудов кассира.

Тот в ответ знающе так:

– Дак волков же не едят…

Правильные неправильные

Анатолий Пудов мне вообще показался похожим на Николая Подшивалова, с которым я в прошлом году дважды побывал на Донбассе. Оба жёсткие в суждениях, категоричные, неудобные, дерзкие. Но оба, в отличие от многих более «правильных» сограждан, всё ведут и ведут на фронт свои машины, чтобы «помочь пацанам» очередной партией гуманитарки. Машина с грузом № 29, на которой едем мы, например, полностью оплачена кооперативом «Энергопромсервис», который возглавляет Пудов. А ещё они на удивление сентиментальные. Возможно, даже до слёз. Анатолий на гармони песни душевные исполняет, и Николай, помнится, им не чужд. А ещё Подшивалов розы из металла куёт. 

Под звуки выстрелов

Пока думал, вспоминал да размышлял, Анатолий с Андреем, меняясь за рулём, привели наш УАЗ к «ленточке» – границе между Воронежской и Луганской областями. Недалеко от неё у нас первая разгрузка – для подразделения, в котором служит старший сын Пудовых Денис. 

Упёрлись в шлагбаум. На нас внимательно глядят вооружённые автоматами бойцы.

Подходит старший и довольно жёстко спрашивает:

– Кто такие?

Объясняем, мол, так и так.

– Разворачивайтесь, отъезжайте вот к тем постройкам, – показывает он рукой направление. – Ждите.

Последнее слово поглотил отзвук мощного разрыва. А потом ещё, ещё! Следом в грозное артиллерийское буханье вплелись россыпи звуков от стрелкового оружия. Где-то за деревьями полигон, на котором вновь прибывшие контрактники вспоминают азы боевой подготовки.

Первая доставка

К нам подъезжает тяжёлый армейский «Урал», на фоне которого наш грузовой УАЗ «Патриот» сразу заскромничал и ужался в размерах. Вместе с двумя бойцами перегружаем часть груза в необъятный кузов «Урала». По ходу дела переговариваемся. Один из ребят, Юрий – морской пехотинец, калининградец. Война для него началась с 2014 года, с Сирии. Второй, Дмитрий – курянин. Заключая контракт, надеялся, что его отправят на защиту родной Курской области, но по воле армейского начальства оказался на Луганщине.

Похлопали мы друг друга по плечам, пожали руки, пожелали удачи и разъехались. Военные отправились в одном направлении, мы – в другом, под Донецк, в Ясиноватую.

Меж шахтёрских городков

На улице южная и совсем уж неянварская даже для этих мест благодать. Яркое солнце, зелёная трава, плюс 10. Кажется, что даже наш «Патриот» рад этому и оттого весело, без остановок бежит и бежит к назначенному месту под песню «Мы везём гуманитарку на СВО» . Хорошая асфальтовая дорога петляет меж терриконов, многочисленных шахтёрских городков и посёлков. Наверное, правильнее сказать – бывших шахтёрских. Шахты в большинстве своём закрыты, а воюющие за свою землю с 2014 года шахтёры кто на фронте, а кто уже и, эх! на небесах.

У дорожного кафе

Чем дальше на запад, тем меньше машин. А потом они исчезли совсем. Тревожно. Даже сквозь шум мотора до нас доносится грозное дыхание фронта. «Бум! Бух! Бах!» – беспрерывно ахает артиллерия. От особенно мощных ударов содрогается воздух, дрожит земля.

Удивительно, но даже здесь встречается одна-единственная, но работающая придорожная кафешка. Этакий кусочек мирной жизни среди войны. Наверное, когда-нибудь она станет легендарной. Как и работающая в ней девушка. Бойкая. Познакомился. Зовут Настя.

– Страшно ли? Ну да, бывает. Но за восемь лет, что я работаю здесь, привыкла. Страшнее, когда тишина, – делится она, отоваривая едой заскочивших на минутку вооружённых бойцов. – Уехать? А куда? Я здесь родилась, здесь мой дом, здесь мои родители.

На лавочке у кафе ещё одна девушка. Совсем молоденькая и тихая.

– Меня зовут Настя, мне восемнадцать лет, – смиренно говорит она. – В нашем доме от выстрелов растрескался весь потолок, и мы боимся, что он скоро рухнет. 

Рядом с кафе длинный прилавок с новенькой военной амуницией. Её продаёт человек кавказской внешности.

Остановился покрытый маскировочной сетью «Урал». Из него выскочили размяться и быстренько перекусить трое бойцов. Разговорились. Все мобилизованные в 2022 году, все из Казани. Устали ребята до чёртиков, сожалеют, что молодость их здесь проходит, но, как и все, надеются на нашу победу. Говорят: «Других вариантов не дано». Без пафоса всё, по-простому, но уверенно.

К кафе подскакивает легковушка. Её водитель, молодой мужчина, спрашивает: «Ехать ли мне по горловской трассе на Ясиноватую?» Все разводят руками: «Тут гарантий никто и никогда не даст, тебе решать». «Я с детьми», – говорит водитель и решительно разворачивает машину в обратную сторону.

По горловской дорожке

Связь плохая, но до нас пробивается телефонный звонок от побывавшей здесь раньше Марины Дроздовой. Она переживательно говорит: «Выезжайте. Балакаев встретит вас на трассе и доведёт до точки разгрузки. Только, ради Бога, не останавливайтесь и не съезжайте с дороги, кругом мины».

Трасса Горловка – Ясиноватая была когда-то хорошей четырёхполоской, а сейчас битая-перебитая. Металлический разделительный барьер то разорван на части, то скручен в спираль, от асфальта одни воспоминания, мост на дороге взорван, по обочинам остовы сгоревших машин.

Бывший добрянец Саня Балакаев нас действительно перехватывает, и мы, насколько возможно, быстро устремляемся за его машиной. Краем глаза замечаю сгоревшую автозаправку и промелькнувший указатель «Красный партизан». Живо вспоминается, что несколько дней назад в этом месте под удар украинского дрона попал автомобиль донецких журналистов и погиб корреспондент «Известий» Александр Мартемьянов. Дорогу временно закрывали для проезда, но вот вновь открыли…

Уф-ф, Ясиноватая!

Защитникам Отечества

Разгружаемся в местном фонде «Защитники Отечества». Коробки с продуктами и окопными свечами, упаковки с одеждой и обувью, пластиковые бутылки с сухарями, памперсы, маскировочные сети, книги и даже специальная кровать для инвалида – всё это собранное в Добрянке добро быстро перекочёвывает в помещение фонда, где хлопочет известный на Донбассе журналист и писатель Виталий Кораблёв. Что-то поступит в местное общество инвалидов, что-то в школу, что-то детям, а многое – на фронт. 

– Ух ты! Даже сапоги привезли! – восторгается тем временем Балакаев. – Я их завтра же парням на передок доставлю. Они там позарез нужны.

По ходу разгрузки ранее незнакомые с ним Пудов и Кравченко быстро находят общих добрянских знакомых. Только и слышно: «А Серёгу знаешь? Знаю. А Саню? А Андрюху?»

На линии жизни и смерти

Перед самым нашим отъездом Балакаев показывает в телефоне кое-что из фронтовой жизни.

– Несколько дней не могли взять опорник в районе Курахово. Думали, что там не меньше отделения окопалось, а когда взяли, то увидели, что нам не давала жизни одна-единственная украинская пулемётчица, – говорит он.

Мы понимающе киваем головами, дескать, бабы они такие, если в голове у них что-то перемкнёт, то страшнее и отчаяннее любого мужика становятся.

По словам Балакаева, сейчас с вражеской стороны всё меньше звучит украинская речь и всё больше грузинская, польская, немецкая и прочая. Воюют наёмники.

Из Ясиноватой уезжаем по другой дороге, немного цепляя Донецк и Макеевку. Я гляжу в окно и не узнаю эти города. Осенью 2022 года, когда я побывал здесь впервые, они были вымершими, осунувшимися, а сейчас, когда фронт отодвинулся на запад, в них вернулась жизнь! Люди, машины, магазины…

Ёжики в тумане

Перед Волгоградом мы попадаем в туман. Не в туман даже, а в туманище! То ли едем, то ли плывём в нём. А может, и просто стоим на месте, зависнув между небом и землёй.

Толя с Андреем вроде как спорят. По-приятельски. «Где, думаешь, первый снег появится, до Саратова или после?» – спрашивает один другого. «Думаю, до Саратова», – отвечает Андрей. «А я думаю, после», – говорит Анатолий. «Может, и после», – отвечает Андрей. И так на самые разные темы.

– Вы хоть бы на шалбаны, что ли, спорили, – предлагаю я приятелям, но они не соглашаются. Зато из глубин памяти всплывает гоголевский сюжет о двоих мужиках у дороги. Помните? «Вишь ты, – сказал один другому, – вон какое колесо! Что ты думаешь, доедет то колесо, если б случилось, в Москву или не доедет?» – «Доедет», – отвечал другой. «А в Казань-то, я думаю, не доедет?» – «В Казань не доедет», – отвечал другой. Этим разговор и кончился.

Дыхание далёкого фронта

А нам в Казань не надо. Уже на следующий день желание вырваться из тумана уводит нас от Саратова на левый берег Волги, в сторону Самары, и там нас действительно встречает долгожданное солнце. А вот тема войны никак не отпускала.

Заезжаем перекусить в очередное кафе. Обедаем. Пусто. Понуро заходит какой-то местный мужичок, что-то спрашивает у кассирши да и выходит. Та, видимо, соскучившись без общения, вздыхает:

– Видели, сейчас мужчина заходил? Сын у него уже второй год на СВО воюет, так за этот год отец словно лет на десять постарел.

Мы в ответ понимающе киваем. Горячее дыхание далёкого фронта вновь догоняет нас. 

---