Утро. Солнце. Небесная лазурь. В предвкушении тёплого дня радостно открываю окно. И через считанные секунды закрываю. В комнату вместо ожидаемого весеннего пения птиц врывается истошный вороний ор, а сквозь него, словно раскаты далёкого грома, прорываются звуки войны. Буххх… Буххх… За окном – прифронтовая Ясиноватая, на календаре – 8 Марта.

Сразу три машины с гуманитарным грузом от добрянского волонтёрского штаба «Наши для Наших» во главе с его руководительницей Мариной Дроздовой отправляются накануне праздника по разным маршрутам на Донбасс. «Форд» Николая Подшивалова — в ЛНР, грузовой «Патриот» Анатолия Пудова с Андреем Кравченко — в ЛНР и ДНР, бортовой «Ниссан» Антона Дрожжилова с волонтёрами Ярославом Скрекой и Ильёй Тихоновым — через ЛНР в ДНР. В общей сложности на их борту 7,5 тонны груза.

Праздничное обострение

До «ленточки», то есть до границы с новыми регионами, я привычно еду с Николаем Подшиваловым.
Еду, ловлю через Интернет сводки с новых регионов, читаю вслух: «Посёлок Карло-Марксово в ДНР обстрелян высокоточным оружием… На трассе Горловка — Ясиноватая под обстрел попал легковой автомобиль… Ночью ВСУ обстреляли Донецк. В городе повреждены жилые дома и автомобили…» Знакомые места, знакомые пути-дороги.

— Всё это украинские «подарки» к праздникам. Такие же обстрелы были на 23 Февраля, на Рождество, на Новый год, — знающе говорит Николай.

Да и как ему не знать, коли эта поездка на Донбасс для него уже 29-я!

С тихой радостью

В ночи, ещё до «ленточки», пересеклись с военными одной из частей. Разговорились.

— Через неделю отпуск. Домой поеду, в Красноярский край. До этого был дома на 1 сентября, отвёл сына в первый класс, — с тихой радостью рассказывает один из них. И, словно боясь спугнуть своё счастье, добавляет: — Если всё нормально будет.

Загадывать наперёд, даже на час, на два, тут сложно, а неделя — вообще дистанция огромного размера.

Передаём для части небольшой, но ценный груз, желаем друг другу удачи и разъезжаемся во тьме южной ночи в разные стороны.

На машине времени

Шахтёрских посёлков и городков на Донбассе множество. Проезжаем через них, и порой кажется, что не на автомобиле едем, а на машине времени. В каждом хоть сейчас снимай фильм про легендарного Стаханова и его товарищей. Много таких домов и построек, что декораций не надо. Цветущий, экономически мощный к моменту распада СССР регион страны деградировал за время самостийной украинской власти и последующих событий, наверное, лет на пятьдесят. А ранняя весна лишь оголила его раны, обострила все боли здешней земли. Но есть и признаки обновления. На глазах меняются главные дороги. Ровнёхонький асфальт, разметка, указатели, светофоры — всё как надо. Но съезжать с них не стоит. Второстепенные дороги, во‑первых, разбиты до крайности, во‑вторых, никто не даст гарантии от наезда на какую-нибудь коварно ждущую своего часа мину.

«Не забудем, не простим»

По названию мелькающих городов можно изучать историю донецкого противостояния. Промелькнул указатель на Дебальцево, где в 2014 году ВСУ угодили в гибельный для них котёл. Промелькнул на Иловайск, где тоже шли тяжелейшие бои.

А вот и город Красный Луч. Автобусная остановка рядом с перекрёстком. Камень с табличкой. На ней надпись: «30.07.2014. 5:30. Здесь был нанесён авиаудар истребителем ВС Украины. Вечная память невинным жертвам необъявленной войны. Не забудем, не простим». Хорошее напоминание о том, кто и когда начал войну на Донбассе. Наткнулся в Интернете на запись жителя этого шахтёрского города, очевидца авиаудара Сергея Ермоленко: «Именно в этот день я понял, что не только не покину Красный Луч, а отдам всего себя в борьбе за родину».

Выезжаем из Красного Луча. И вдруг Марина говорит:

— Посмотрите на Ярослава. Он словно бы помолодел лет на десять-двадцать.

Оборачиваюсь. И правда, сидит наш немногословный, незаменимый 70-летний волонтёр Скрека и лучисто улыбается. Оказывается, он впервые побывал на своей родине, которую покинул с родителями ещё в младенчестве!

«Быть воином — значит жить вечно»

Большой блокпост на перекрёстке дорог. Хорошо экипированные бойцы с повязками ВП (военная полиция), бетонные блоки, маскировочные сети, бронемашины. За блокпостом нас ожидает имам одной из частей. Он из Казани. Через него мы передаём ребятам часть груза.

— Обычно мы вместе с батюшкой везде ездим. Вчера вот только были с ним в донецком госпитале, — рассказывает он.

— А насколько велика у бойцов потребность в духовных беседах? — интересуюсь я у собеседника.

— Духовная опора нужна многим. Есть те, кто только здесь и задумался впервые о своём месте на земле, о своём предназначении, — отвечает мой собеседник, с благодарностью вручая Марине Дроздовой шеврон с символикой группировки «Отважные». — Вот мы и объясняем ребятам, что вас выбрал сам Господь, чтобы спасти эту землю от бандеровщины. Как и 80 лет назад, это священная война, джихад против нацизма.

Пожали руки, сели в машины, поехали, а в голове у меня всё крутится и крутится высказывание Николая Гумилёва: «Быть воином — значит жить вечно».

Упоение жизнью

Проезжаем Макеевку, заезжаем в Донецк. В Донецк ли? Вспоминая столицу шахтёрского края времён осени 2022 года, гляжу на сегодняшний город и не узнаю его! Тот Донецк был серым, холодным, зажатым, безлюдным, а нынешний — шумный, неуёмный, живой. Чем-то атмосфера в нём напомнила мне нашу разухабистую житуху начала 90-х годов — неоднозначного времени смелых, но часто утопических идей, порывов, стремлений, когда казалось, что всё по плечу. Вот из стоящего рядом такси несётся порядком забытая блатная музыка, вот откуда-то доносится попса 90-х, а вот публика разных чинов и званий толпится у коммерческих киосков. И тут же, не замечая никого на свете, влюблённо глядят друг на друга девушка и её кавалер. В Донецке сейчас упоение Жизнью.

По прямой

— Ну что, едем в Ясиноватую? — спрашивает неожиданно устроивший нам обед прямо на капоте своей машины Александр Балакаев. — Есть два варианта. По прямой, но опасной дороге, и по объездной, менее опасной.

— По прямой.., — решаем мы.

Еду в машине Балакаева, с которым знаком немало лет. Он добрянец, бывший сотрудник милиции, уехавший на Донбасс с двумя друзьями из Перми ещё в 2014 году.

— Решили помочь Донбассу, собрались и поехали. Один наш друг погиб в бою, другой занимается сейчас в Донецке кадетским образованием, а я вот всё несу военную службу, — рассказывает Саня, лихо объезжая препятствия.

Их много. Трасса здесь такая же, как с Горловки. Четырёхполосная, но убитая, с развороченными ограждениями, повреждёнными мостами, сожжёнными машинами. Вдоль неё тянутся проволочные ограждения с табличками. На них надпись: «Осторожно. Мины».

— Вчера тут дрон фуру сжёг, — комментирует Балакаев.
Слева вдалеке виднеются разрушенные корпуса большого предприятия и такого же микрорайона.

— Это Авдеевка…

В этом многострадальном городе мы с Мариной Дроздовой должны были побывать на следующий день, но не сложилось. Из-за усиления обстрелов пути как в Авдеевку, так и в Горловку оказались наглухо перекрыты.

Экскурсия на фоне войны

Достаётся и Ясиноватой, некогда мощному железнодорожному узлу и центру машиностроения. Накануне её атаковали пять беспилотников. Один сжёг машину районных электросетей, второй — уже известную нам фуру, третий ударил по блокпосту, а два были сбиты. Как это происходит, воочию увидели на следующий день.
Стоим у порушенного автовокзала, и вдруг из-под купола небес мощный, раскатистый удар: «Бабах!!!» В чистом небе хорошо видны змеиный след от ракеты и облако разрыва.

— Наше ПВО отработало. Похоже, «Бабу-Ягу» ребята сбили, — говорит наш провожатый.

Через полминуты злыми, сухими очередями застучали пулемёты: «Та-та-та… Та-та-та…» Бойцы ПВО отработали по ещё одной воздушной цели.

Происходит это во время экскурсии по городу, которую стремительно проводит для нас Балакаев. Самые частые слова в его рассказе «был», «было».

— Вот шахта. Была когда-то одной из крупнейших. Тут был мост. Тут был магазин. А прямо перед нами многострадальный техникум. В него раз шесть, наверное, прилетало. Только крышу отремонтируют, стёкла вставят, опять прилёт.

С коммуналкой и социалкой в городе всё непросто. Жилфонд, дворы, коммуникации сильно обветшали, вода подаётся по графику, в подъездах кучи бесхозных платёжек, на улицах стаи бездомных собак. Луч надежды в Ясиноватой — новая детская больница, которую построили шефы из Челябинской области.

Время как главная ценность

Граница между миром и войной, жизнью и смертью здесь почти стёрлась. Незадолго до праздника в центре города на небольшом рынке подорвали автомобиль одного из военных, сгорел и соседний автомобиль, а уже сегодня на этом самом месте бойко идёт торговля цветами. В фаворе мимоза.

— Я с дочерями всю войну провела здесь, на родине, — делится Ирина, владелица небольшого парфюмерного магазина. Дочери Алина и Наталья (обе красивые, ухоженные) торгуют с нею же. — Мы уже ко всему привыкли. Но что особенно жаль, так уходящее время. Дочери уже взрослые, а перспектив никаких.

— «Потому что на десять девчонок по статистике девять ребят…» Вы об этом?

— Да если б девять. У нас и пятерых не наберётся. Кто уехал, кто погиб…

А вот Лена, продавец в магазине военной униформы, в разгар боёв уезжала с детьми в пункт временного размещения в Курск.

— Как нас там замечательно приняли, как разместили, как обеспечили всем необходимым! Мы очень благодарны курянам за их внимание и радушие. Поэтому можете представить, с каким содроганием мы узнали о вторжении ВСУ в Курскую область! — волнуясь, говорит она.

В стенах школы

Часть гуманитарки, в том числе от школьников Полазны, мы разгружаем в Ясиноватской школе № 4. Школа старая, девятилетка, с традициями и крепким учительским коллективом. Сейчас в ней 20 учителей и 138 учеников, а до 2014 года было почти пятьсот. А ещё в новейшей летописи школы — три прилёта вражеских снарядов, опасные трещины на стенах и фамилии погибших в боях выпускников.

Накануне женского праздника в школе накрыт стол. Пьём сок, разговариваем. Мы с Мариной Дроздовой рассказываем хозяевам о Добрянке и о наших невероятных волонтёрах, они нам — о работе в условиях вой­ны. О том, как прямо из окон школы наблюдали за взятием соседней Авдеевки, о том, как вертолёты пускали ракеты над их головами, о том, как накануне была ранена одна из родительниц.

— Да, вчера нас трухануло, — звучит между прочим.
Спокойствие у педагогов поразительное.

— Бабах! — с улицы доносится отчётливый звук взрыва. Мы переглядываемся, а учителя невозмутимо: «Может, с фронта донеслось, а может – просто утилизация боеприпаса».
Во время активных боевых действий школа работала дистанционно, но в этом учебном году стала очно учиться начальная, а с апреля за парты сядут и остальные классы.

— Конечно, наши просидевшие два с половиной года под обстрелами дети пришли в классы нервные, зажатые, совсем не умеющие общаться, — говорит директор школы Елена Мазур. — И многие только сейчас стали оттаивать, понимать, что такое урок, что такое мероприятие.

— Когда фронт наконец-то отодвинулся от нас на запад, мы два месяца не могли спать. Как это страшно, когда ночью всё вокруг окутывает тишина, — делятся учителя.

А ещё здесь всех страшно замучили бесконечные проверки и отчёты. «Мы хотим работать с детьми, отогревать их, а нас заставляют работать с бумагами», — высказывают свою боль наши собеседницы. Мы лишь понимающе киваем головами. Это боль всего российского учительства.

Народный дух

Руководитель местного общества инвалидов Виталий Кораблёв человек воцерковлённый и творческий. Пишет интересные рассказы о войне и о всяких невероятных случаях.

— А вы знаете, почему бывший президент Украины Порошенко так и не попал в Святогорский монастырь? — задаёт он нам вопрос и, видя наше незнание, отвечает: — Когда он там появился со свитой, навстречу ему вышли монахи и со словами: «Ты здесь не пройдёшь!» положили на мосту перед ним крест. И представляете, тот не посмел перешагнуть его!

В обществе инвалидов удаётся поговорить с бывшим шахтёром, ополченцем Александром О., человеком немногословным, но немало пережившим.

— В 2014 году, когда всё только начиналось, все мои друзья-шахтёры голосовали за Россию. Потому и записались в отряд самообороны, — рассказывает он. — У нас тогда ничего не было, кроме арматуры да берданок. Вот если б тогда к нам зашла Россия…

— Александр — пример настоящего шахтёра, выдержанного, железного, — вступает в разговор Виталий Кораблёв. — Был тяжело ранен, живёт с протезом, семья осталась по другую сторону фронта, но он совершенно не имеет зла на людей и на судьбу.

Выйдя из помещения, Александр выкатывает свой велосипед, оборачивается и говорит:

— Если б кто-то предложил мне начать жизнь сначала, я бы ничего менять не стал. Так и запишите.

---