Строки из широко разошедшейся по просторам Интернета песни «Высота Дерзкая» российского поэта, музыканта, барда Ильи Оленева. «Мужикам, первым зашедшим на высоту Дерзкая», – написал, предваряя её, автор-исполнитель. Среди этих мужиков был и наш земляк Александр Балакаев (позывной «Балык»).

«Это песня о тех,

кто уже не вернётся назад.

Сорок девять моих пацанов

улыбаются смерти.

Я не плачу, братан,

это пот заливает глаза,

И по нам безнаказанно лупят

чубатые черти…»

«Так и познакомились»

– С Ильёй мы встретились лет пять, а то и больше, назад. Он с друзьями привёз тогда гуманитарку для нашей части, и я сопровождал его к точке разгрузки в Горловке, – рассказывает Александр. – Выдвинулись на двух машинах, по дороге начался обстрел, его машина вышла из строя, пришлось её бросить и ехать на моей. Так и познакомились. С той поры дружим, регулярно созваниваемся. Илья много расспрашивал меня об обороне Дерзкой, внимательно слушал, что-то уточнял, а потом, как человек творческий, переложил всю нашу окопную прозу жизни на музыку и стихи.

Как партизаны

События на расположенной возле Мариуполя высоте Дерзкой разворачивались за несколько лет до этого, в первые годы донбасского противостояния, когда Балакаев с двумя товарищами-пермяками уехал в Донецк, чтобы вступить в народное ополчение.

– Приехали туда, нашли в подвале единственный действующий военкомат, две ночи перекантовались в нём, и потом нас, около сорока человек, перебросили на КамАЗе в Новоазовск, – делится он воспоминаниями. – Интересное время было. Скажем, оружием и боеприпасами нас снабдили, а обмундированием – нет, ехали, кто в чём, как партизаны. Такими и зашли в 2015 году на очень важную в тактическом плане высоту, чтобы удерживать её затем полтора года.

Сначала на Дерзкой закрепились Балакаев и его сослуживец с позывным «Молчун» («Он с пулемётом ПК, я с автоматом и гранатомётом»). А затем подтянулись другие ребята. Всего там оказалось 49 человек. Вскоре на высоте был выкопан целый городок с блиндажами, окопами, ходами сообщения. А боеприпасов было завезено столько, что можно было бы вооружить армию какого-нибудь небольшого государства.

Бои длились сутками

«Мы вгрызаемся в дёрн

на вершине пустого холма,

Под колючим огнём

 мы копаем большую могилу.

Здесь не думал никто умирать

просто так – задарма,

Только Лёня убит,

а меня до сих пор не убило».

Поначалу напротив высоты стояли вэсэушники из числа срочников и мобилизованных украинцев, потом их сменили «азовцы», затем снова вэсэушники.

– Прислали нам как-то целую гору некондиционных, поломанных, но вполне пригодных для употребления сигарет, так мы у мобилизованных «укропов» меняли их на еду, – вспоминает Александр Балакаев. – До их позиций метров триста было. Они нам: «Парни, курить что есть?» «Есть», – отвечаем. «Махнёмся на сухпай?» «Нормально, давай!» Так и жили. Пока вэсэушников не сменили националисты-«азовцы». Тогда начался ад! Убить, да ещё изуверски, «ватника» – для них счастье. Бои длились сутками. Каждый день «двухсотые» и «трёхсотые». У меня от бесконечной стрельбы, разрывов, контузии кровь из ушей шла. А погибший Лёня, позывной «Гутер», о котором поётся в песне, – это командир нашего взвода. У него остались жена и двое детей. У погибшего Коли с позывным «Ящер» супруга вообще осталась с четырьмя детьми.

Сила духа

На Дерзкой донецкие ополченцы оказались в полукольце. Со своими их связывала единственная дорога, но и та находилась под обстрелом неприятеля.

– Со временем стало совсем тяжко. Регулярные обстрелы и атаки со стороны «укропов», большие потери, отсутствие связи, координации, недостаток резервов, а после того, как была перерезана единственная дорога и мы оказались в кольце, вообще началась голодуха. Два месяца мы, кто ещё остался в живых, питались полевыми крысами, но позиции держали, – продолжает ветеран Донбасса. – Держали за счёт своей упёртости и силы духа. Да и как иначе? Взять, например, Юру с позывным «Аргон», у которого националисты, узнав, что он воюет за ДНР, расстреляли маму, сестру, тётку и бабушку. Просто так, как фашисты в годы Великой Оте­чественной, выгнали из дома, поставили у забора и расстреляли.

«А «Аргон» не напишет своим,

 потому что своих

Просто, буднично так

расстреляли у дома всех вместе.

И, быть может, поэтому он

 так по-страшному тих,

И внутри у него ничего,

кроме смерти и мести».

Кратер на месте высоты

Через какое-то время от первого состава зашедших в 2015 году на Дерзкую ополченцев осталось только девять человек. Под огнём украинской артиллерии несла потери и с трудом пробивавшаяся к ним подмога.

– И это при том, что тогда война была, если можно так сказать, более честной, что ли, – добавляет Александр Балакаев. – Стрелковое оружие, гранатомёты, артиллерия и никаких сеющих смерть «игрушек» в виде беспилотников, как сейчас. 

В конечном итоге оставшиеся в живых защитники Дерзкой, которых все уже похоронили, вынуждены были покинуть высоту, но, как сообщал известный военный корреспондент Александр Сладков, они ушли, совершив при этом подвиг. «Почему подвиг? Да потому, что это был пример готовности умереть за каждый метр донбасской земли, – писал он, сравнивая оборону Дерзкой с обороной горы Высокой в Порт-Артуре в Русско-японскую войну. – Тогда на гору каждый день поднимался новый гарнизон, потому что прежний за сутки погибал».

– Со Сладковым я тоже знаком. Он не раз бывал в нашей бригаде. Смелый человек. Настоящий мужик. Крепкий, надёжный, вызывающий уважение. Мы на передок, и он с нами, – рассказывает о нём «Балык».

Сообщая, что на месте нашего опорника на Дерзкой остался выбитый украинской артиллерией «самый настоящий кратер», Сладков называл защитников высоты «идейными смертниками». Так же охарактеризовал их и автор песни.

«Так и осень пройдёт,

и за нами никто не придёт. 

Мы же смертники – к нам

добираться дорогою смерти.

С голодухи не сдохнешь –

снаряд разворотит живот…

И в окопах напротив

беснуются мовные черти».

«Чтобы услышали мужики»

«Я долго пытался подобрать слова, засыпал и просыпался с одними и теми же строчками, – писал автор песни «Высота Дерзкая» Илья Оленев. – Но я был обязан закончить песню, чтобы её услышал «Балык» и оставшиеся в живых мужики».

«Но мы выдержим всё,

даже если мы будем мертвы.

«Тракторист», накорми пулемёт

и коси оглоеда.

Вы не плачьте по нам,

мы, как пепел осенней листвы,

Догоревшей на Дерзкой

во славу грядущей Победы».

– Лёня с позывным «Тракторист» – это наш пулемётчик. Тоже погиб, – поясняет Александр Балакаев, ныне старший лейтенант Вооруженных Сил Российской Федерации, кавалер ордена Мужества и целого ряда боевых медалей. – А на Дерзкой мы с выжившими мужиками думаем ещё побывать, чтобы вспомнить былое и помянуть ушедших в вечность ребят. И ничего, что высоты этой сейчас нет, что за время последующих боёв её сравняли с землёй. Это залитое кровью наших друзей место каждый из нас способен найти хоть с завязанными глазами.

После Дерзкой немногочисленные оставшиеся в живых добровольцы Донбасса первой волны продолжили службу в других местах и частях. Прошли ад Авдеевки, брали Курахово, зашли в Днепропетровскую область. Сейчас сражаются в районе Красноармейска (Покровска). «Не спят по две недели, валятся с ног и пашут, пашут, пашут…» – сообщает о них Илья Оленев.

---