Возвращаясь из отпуска, садимся в самолёт. С моря в уральскую непогоду летит множество пар с детьми. Недалеко от меня располагаются супруги с грудным ребёнком и мальчуганом лет трёх. Ну что ж, не поспать.
Но только малышка начинает капризничать, отец берёт её на руки. «Доченька, заинька моя!» – ласково приговаривает он. Трогательно укачивает и передаёт к груди матери. Соседи расплываются в улыбке, настолько это мило!
Но вот мальчишке надоело сидеть, смышлёный малец ловко раскрывает ремень безопасности и оказывается в проходе. Отца не узнать, он грубо хватает его, словно сбежавшего щенка, и пристёгивает. «Сиди!» – строго шипит сыну. Тот не слушается, крутится и пытается высвободиться. И тогда я слышу звук увесистого шлепка. Салон оглушает рёв.
«Успокойся, кому сказал! Чего ноешь? Большой уже!» – рявкает он. Мать не реагирует, она кормилица, воспитанием в семье занимается Сам. И, по его понятиям, с появлением дочки старший сын враз стал «большим».
Папаша не занимает его рассказами, не даёт какой-либо игрушки. Мужик же растёт! И этот будущий мужик усваивает, как надо взаимодействовать с миром: напористо и грубо. Когда стюардесса говорит ему, что надо сидеть в кресле, пытается пнуть её… За что получает очередную оплеуху от отца: «Ты как себя ведёшь?!»
Не выдержав, прошу мужчину не лупить ребёнка. Он что-то ворчит, а мальчишка зарёванными глазами смотрит на меня. Мы начинаем перемигиваться, играть, закрываясь ладонями, личико озаряет улыбка… К концу полёта я для него «баба». После посадки он уворачивается от отца и хватает за руку меня, вместе идём по трапу. На земле родители увозят его на коляске, он провожает меня долгим взглядом. Я тоже смотрю вслед, с горьким чувством надеясь, что отцовское «воспитание» не сломает чуткую детскую душу.
Комментировать в соцсетях