В семье Марфиных из Добрянки память о предках чтут свято. В их домашнем архиве сохранились документы, связанные с прошедшим всю войну дедом и прадедом, геройским танкистом Николаем Михайловичем Бажиным (1917-1986).
Геройским – не просто эпитет. За годы войны наш земляк был награждён: орденом Боевого Красного Знамени, орденами Отечественной войны I и II степеней, тремя орденами Красной Звезды, медалями «За отвагу», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина» и «За победу над Германией», а также получил восемь благодарностей Верховного Главнокомандующего. Выдающийся путь!
Письмо министру
Среди разных бумаг и вырезок хранятся и черновики собственноручного письма Николая Бажина, адресованного в 50-х гг. министру обороны СССР, маршалу Советского Союза Малиновскому.
Из него следует, что всю вой-ну, с 1941 по 1945 гг., Н. М. Бажин прослужил на танках КВ и Т‑34 в составе 50-й танковой бригады 3-го (позже 9-го гвардейского) танкового корпуса 2-й танковой армии и закончил войну в Германии 9 мая в г. Нойштрелиц. В 1944 г. наш земляк вместе со своими товарищами был представлен к званию Героя Советского Союза, однако судьба представления осталась неизвестной.
Письмо Н. М. Бажина ярко характеризует один из эпизодов войны: взятие моста через р. Южный Буг. Вот выдержки из этого рассказа.
Жаркий бой и ледяная вода
«В 1943 году (тут описка, события происходили в 1944 г. – М.К.) весной на Украине в районе районного центра Джулинка наш экипаж Т‑34 в составе: командира танка Егорова Николая, башенного стрелка Быстрова Николая, механика Мехлина и меня, стрелка-радиста (…) участвовал в прорыве и взятии переправы через речку Буг.
Наш танк шёл головным в числе группы из 3-4 танков из других бригад. Мы шли ночью по дороге к мосту по тылам противника. До моста было, примерно, 20 километров. Навстречу нам часто попадали войска противника. Мы уничтожили два самоходных орудия, несколько автомашин с живой силой. Стреляли через ствол, ибо прицел для ночных стрельб в то время не был оборудован.
Ночью мы подошли к мосту, я вылез из танка и пошёл к мосту. На нём очень много было войск. Я думал, что это вышли с другого направления свои, но когда подошёл вплотную, по разговору узнал немцев. Быстро вернулся в танк и сообщил командиру. Он принял решение открыть огонь и на плечах немцев взять мост сходу.
Немцы быстро поняли, что это не их танки. Кто вплавь, кто по мосту спешили перебраться на ту сторону речки. Мы поехали через мост. Вёл танк с открытым люком механик, командир танка находился у орудия, я сидел на самой башне и руководил механиком через танковое переговорное устройство, чтоб не свалиться с моста, так как мост был узким. Ехали без света и выстрелы противника трассирующими пулями ослепляли механика.
На самой середине моста мы взорвались. Я очутился на дне Буга в ледяной воде, которая и привела меня в чувство. «Но как всплыть?» – промелькнула мысль. Я стал шараборить руками, нащупал маленький столбик-сваю и взял направление на всплытие. Всплыл, всё вижу, но совсем оглох. Наш танк затонул, видно одну башню. Я всплыл от него метрах в 4-5-ти ниже по течению. А течение в ледоход очень сильное. Я и сейчас не пойму, как смог подплыть к танку в полушубке.
При взрыве с меня сорвало танковый шлем, сапог, а наган выбросило из кобуры, и он остался висеть на ремешке, прикреплённом к поясному ремню. Всё это я рассмотрел, когда выбрался на трансмиссию своего танка. Из членов экипажа я никого не видел и ничего не знал про их участь.
Обессиленный, я решил плыть под мостом к нашему берегу, но проплыв метров 5-6, почувствовал, что мне не выплыть. Повернул обратно и снова лёг на трансмиссию, которая находилась в воде на 10-15 сантиметров. Лежу и в какой-то момент чувствую, как кто-то, перебегая, наступает на меня. Дальше вижу – в темноте какая-то фигура показалась на башне танка. Я схватился за кобуру, а она пустая. Подтянул ремешок, с трудом достал наган и, крикнув «Хенде хох!» выстрелил. Фигура скрылась. Стало понятно, что через мост и наш притопленный танк перебегают отступающие немцы.
Лежать в холодной воде больше не было сил. Решил перебираться через мост к своему берегу. С трудом одолел метровый уступ, образовавшийся между башней и поверхностью моста. Только кое-как поднялся на ноги, навстречу какой-то человек. Темно, только трассирующие пули летят с обеих сторон. Я снова схватил наган, снова: «Хенде хох!», а у меня осечка! А немец уже передо мной. Он был без оружия, одним прыжком обхватил меня и попытался сбросить с моста. Несмотря на то, что я был очень слаб, стремление к жизни позволило собрать все силы и ударить соперника ногой в живот. Он отпустил меня и кинулся бежать на свой берег. (…).
Мне повезло, я добрался до своих, нашёл экипаж. Наш механик погиб. При взрыве осколок попал ему в горло на вылет. Все в экипаже были ранены, а я контужен, поэтому нас в сопровождении прибывших разведчиков отправили в райцентр Джулинку. До неё было три километра. Шли пешком. Я шёл без шлема, босиком, только в комбинезоне, с застывшими волосами. Трудно забыть всё это.
На излечении мы находились, примерно, месяц, а наша часть ушла дальше на Запад. Как выяснилось позднее, памятный для нас мост был удержан подошедшими главными силами. Саперы уложили балки прямо на наш танк, который стал опорой для моста, и войска быстро прошли через Буг.
После выздоровления и возвращения в часть я узнал, что командующий нашей танковой армией, маршал бронетанковых войск Богданов дал указание (…) представить весь наш экипаж к званию Героев Советского Союза.
Потом нам было как-то неудобно спрашивать о представлении, вроде выпрашиваем. Так и демобилизовался в 1945 году, не зная, было такое представление или нет. Прошу сообщить».
После войны
В июне 1965 г. он отправил второе письмо, сообщив, что на первое ему пришёл ответ, где «просили отписать подробно, как всё происходило». Больше он не писал. Видимо, не хотел выглядеть просителем.
После войны Н. М. Бажин был в Добрянке на виду. Сначала работал токарем на родном металлургическом заводе, потом, будучи инвалидом III группы, четверть века проработал в городской пожарной части, сначала инструктором, затем начальником. В 60-80-х гг. был активным членом Добрянского райкома ДОСААФ, часто выступал перед школьниками, получал почётные грамоты.
С 1993 г. немецкий город Нойштрелиц, в котором наш герой закончил войну, стал побратимом городу Чайковскому. В его окрестности (п. Марковский) в том году была выведена из Германии наследница славы танкистов 9-го гвардейского танкового корпуса, 16-я гвардейская Уманьская ордена Ленина Краснознамённая ордена Суворова танковая дивизия. И здесь же в 2009 г. прекратила своё существование.
Комментировать в соцсетях