Жительница посёлка Дивья Валентина Никитина была 10-летней девочкой, когда началась война. С первых дней войны детям пришлось работать наравне со взрослыми на колхозных полях. Воспоминаниями детства труженица тыла делится с нашими читателями.

До войны

Жили мы в Кировской области. Поначалу были свои коровы, лошади, но в 1935 году нас раскулачили. Односельчане донесли на отца, обвинив в том, что он не хочет вступать в колхоз. И началось раскулачивание.

Помню, как из нашего дома забирали всё – и скот, и одежду, и постельные принадлежности, и посуду. Делали это наши же односельчане. Мы остались кто в чём был, как после пожара. Мать потом просила соседей, у которых видела наши вещи, отдать хоть что-нибудь, предлагала деньги – никто ничего не вернул.

Восстановить своё хозяйство не получилось, а тут ещё и война…

Военное время

Я очень хорошо запомнила день 22 июня 1941 года. Как только весть о начале войны пронеслась по деревне, все женщины заплакали-заголосили, а мужчины столпились около правления колхоза и обсуждали, что надо собираться на фронт. Большинство ушло в первые же дни.

Для нужд фронта забрали и почти всех лошадей, остались единицы, ведь без них никак было нельзя. Мы, 8-10-летние дети, вышли в поля вместо тех, кто ушёл воевать.

Почти всё, что выращивалось, шло на нужды фронта, а мы голодали. Вставали с рассветом. Идём на конный двор, берём лошадь – и в поле. Гребли, косили, боронили – делали всё, что нужно. Уставали даже лошади.

Зимой заготавливали дрова и развозили их по конторам райцентра за 15 километров. Бывало, руки так замёрзнут, даже пальцы не сгибаются…

Лакомство – сухая мука

Голод был страшный. Ели что придётся. Помню, отработали как-то в поле до обеда, приехали домой. Говорим бабушке: «Есть охота!», а ничего нет. Она побежала к соседям – может, хоть что-то дадут. Но те отказали: мы же раскулаченные… Утёрли мы с братом слёзы да и обратно в поле. Для нас в то время лакомством считалась горстка сухой муки. Особенно тяжело было зимой выживать. А как начнётся весна, как пойдёт крапива – так это уже счастье, значит, с голоду не помрём!

В поле работал и мой брат Евгений, хотя он был младше меня на два года. Тяжело ему приходилось, но он не унывал. Запряжёт лошадь и работает с песней «По Дону гуляет казак молодой…» Но однажды он наотрез отказался идти на работу. Мать разозлилась и решила его выпороть. Взяла она в руки ремень, стянула с него штаны и… ужаснулась – тело у брата было в кровавых коростах. На лошадях-то мы работали без седла… А посиди-ка целый день! Вот как трудились!

«Предчувствовал смерть…»

Многие односельчане с войны не вернулись. Наш отец Николай Дмитриевич Никитин погиб на Курской дуге. Он предчувствовал свою смерть. В последнем письме писал о том, что всё в дыму, что тяжело воевать, словно прощался. Так и вышло – отца мы больше не увидели. А дедушку забрали в трудовую армию.

Смеялись и плакали

Весть о победе застала нас в поле, мы боронили. И вдруг кто-то закричал: «Победа!» Тут мы на радостях боронить бросили и домой побежали. Вся деревня радовалась. Кто смеялся, кто плакал… Но трудности для народа не закончились.

Ещё пять лет после победы мы голодали, трудно очень жили. Я почти до тридцати лет в лаптях ходила. Одевались плохо, носила платье из самотканой материи. В этой одежде и работала, и на вечёрки ходила: плясали под гармошку да балалайку.

Когда вышла замуж, решили мы с мужем уехать из колхоза. Долго нас не отпускали, паспортов у колхозников не было.

В 1960-х годах приехали с мужем в Дивью, я работала в охране на железнодорожном мосту. Воспитали дочь, сейчас уже подрастают правнуки. Я их всегда напутствую: «Нужно жить дружно, трудиться. И не дай бог случиться войне!»

---