В первый день войны, 22 июня 1941 года, погиб в воздушном бою добрянец – лётчик-истребитель Семён Овчинников. В книге «Небо войны», написанной лётчиком, Героем Советского Союза Покрышкиным, рассказывается и о нашем земляке.

О чём спорили пилоты?

Перед войной адъютант (начальник штаба) эскадрильи Семён Яковлевич Овчинников и замкомандира эскадрильи Александр Иванович Покрышкин служили в 55-м истребительном авиаполку под Бельцами в Молдавии. Бывало, спорили по поводу действий в воздушном бою, но в спорах этих как раз и рождалась истина.

«Я любил пилотировать резко, любил предельные скорости и высоты, стремился довести до автоматизма координацию движений рулями управления, особенно на вертикальных фигурах и выходе из пикирования, – писал Александр Покрышкин. – Тот, кого пугало это, называл мои резкости «крючками». Но одно дело – рассудительная предосторожность, и совсем другое – недооценка возможностей самолёта. Явно ошибались товарищи, считая, что воздушные бои с врагом будут происходить точно так же, как учебные над аэродромом – строго по схеме и только в составе группы».

Именно такой подход к делу он пытался привить Овчинникову в ходе освоения новейших истребителей МиГ‑3. А тот возмущался:

«Нельзя так обращаться с машиной. Заставлять её совершать не свойственные ей эволюции! Это к добру не приведёт!

– Почему несвойственные? – возражал я ему. – Если она подчиняется моей воле, значит, может подчиняться и твоей! Но прежде надо самому стремиться сделать это движение.

– Что же я, по-твоему, бесчувственная болванка, посаженная в кабину?

– Да нет, между тобой и 

болванкой есть некоторая разница. Ее нельзя расстрелять, а тебя или меня, если мы будем так пилотировать, как ты, могут свалить на землю в первом бою.

– Брось стращать. У меня есть свое чувство машины.

– Правильно! – понравилась мне его мысль. – Но чувство нужно развивать – оно ведь тоже не терпит застоя и ограниченности. Смело иди на перегрузку, ищи пределы возможности для маневра и скорости.

Для примера я рассказал Овчинникову о том, как мне удалось применением нового способа прицеливания при воздушной стрельбе по движущейся цели добиться высоких попаданий. Я делал по сорок пробоин в конусе вместо двенадцати, предусмотренных оценкой «отлично».

– Но ведь тебя все буксировщики боялись! Даже отказывались возить конус. «Постреляет нас», – говорили они.

– Это излишняя боязнь и чрезмерная предосторожность.

– Предосторожность никогда не помешает. Зато боязнь, учти, может привести к беде.

Так мы с Овчинниковым и не пришли к согласию. Но такие дискуссии во время разбора полётов заставляли сосредоточиться на главном. Надо было по-настоящему готовиться к воздушным боям. Каждому в отдельности и всем вместе».

«Начал крутить заученную карусель»

По словам Покрышкина, с Овчинниковым они были дружны. «Я бывал у него дома, в Бельцах, не раз видел его малышку, жену», – писал он.

Полк был разбросан по разным аэродромам, и о том, что его товарищ погиб, заместитель комэска Покрышкин узнал 22 июня 1941 года, находясь в составе звена МиГ‑3 на другом аэродроме.

«Рано утром немецкие бомбардировщики под прикрытием «мессершмиттов» налетели на аэродром и подожгли бензо-хранилище, – сообщили по рации из Бельцев. – Наши истребители провели воздушный бой. Погиб Семён Овчинников».

Подробности появились днём, когда Покрышкин прилетел в Бельцы.

«Как погиб Овчинников? – спросил я у Атрашкевича (командира эскадрильи. – М.К.).

– Прямо у нас на глазах, его самолёт упал на аэродром.

– Подожгли?

– Да, подстерегли его на 

плавных виражах. Начал крутить заученную карусель, а к нему пристроились два «мессера» и расстреляли».

В начале войны было и много неразберихи. Как оказалось, наши лётчики-истребители не знали даже контуров новых советских бомбардировщиков, в том числе СУ‑2. В результате отчаянный Покрышкин в тот же день по ошибке сбил такой самолёт. Дал очередь, взмыл вверх и с ужасом увидел на крыльях подбитого лёгкого бомбардировщика красные звёзды.

Первый, но не единственный

По данным добрянского крае-веда Сергея Сиднёва, Семён Яковлевич Овчинников родился в Добрянке 30 августа 1915 года. В 20 лет был призван в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию. После окончания лётного училища в звании лейтенанта получил назначение в 55-й истребительно-авиационный полк 20-й смешанной авиадивизии. До войны летал на устаревших истребителях И‑153 и И‑16, а незадолго до её начала стал осваивать новейший МиГ‑3.

После гибели в воздушном бою 22 июня 1941 года С. Я. Овчинников был похоронен в г. Бельцы. По архивным данным, его мать, Прасковья Никифоровна Овчинникова, проживала на тот момент в Добрянке по адресу: ул. Чкалова, 74.

Наш земляк стал первым погибшим пилотом 55-го авиаполка, но далеко не единственным. Исследователь О. Каминский писал: «В боях за Молдавию, Украину, Кавказ, Кубань, Донбасс, Северную Таврию, Румынию, Польшу и Германию полк потерял по разным причинам 227 самолётов. (…). Погибли в боях, авиационных катастрофах и от несчастных случаев, а также пропали без вести или попали во вражеский плен более 90 лётчиков». Но в целом успехи 55-го полка, ставшего 16-м гвардейским истребительным авиационным Сандомирским ордена Александра Невского, впечатляли. Кроме трижды Героя Советского Союза А. И. Покрышкина, в нём служили дважды Герои Советского Союза А. Ф. Клубов, Г. А. Речкалов, а также многие другие асы.

Во время Великой Отечественной войны лётчики полка совершили 13 681 боевой вылет, провели 937 воздушных боёв, в которых сбили 587 вражеских самолётов. Ещё 31 самолёт и множество другой боевой техники врага уничтожили на земле. «Неудивительно, что по количеству одержанных воздушных побед 16-й гвардейский полк занимает почётное 3-е место среди всех истребительных авиаполков Красной Армии!» – отмечал О. Каминский.

Встреча героев

Что же касается А. И. Покрышкина, то с ним был хорошо знаком ещё один наш земляк, военный лётчик, Герой Советского Союза Александр Петрович Пьянков.

– Как-то я был в Москве в гостях у Александра Петровича. Поехали с ним на дачу в Подмосковье. Стоим на перроне, ждём свою электричку. Подходит к нам мужчина в годах, дачного вида, жмёт руку Александру Петровичу, мне, – вспоминал его двоюродный брат, добрянец Павел Дмитриевич Пьянков. – Поговорили о том, о сём, подошла электричка – и знакомец уехал. Александр Петрович спрашивает меня: «Ты, Павел, знаешь, с кем разговаривал?» Я плечами пожимаю. А он мне: «С Покрышкиным!» Я так и обомлел: прославленный ас, трижды Герой Советского Союза и так запросто.

---